
В начале XXI-го века идея, автором которой становится Блиев, достигает своего апогея. В Назрани созывается конференция под названием: «Единение Ингушетии с Россией — историческая необходимость». Работы, материалы конференции и доклады не подвергаются публикации, а вопрос не обсуждается. По итогу мероприятия на имя Президента высылается просьба о законодательном закреплении даты добровольного вхождения Ингушетии в состав империи. Сценка разыгрывается на ура.
25 марта 2004 года Народное собрание Республики Ингушетии принимает постановление «О дате единения Ингушетии с Россией», где 17 марта 1770 года объявляется официальной датой данного события. Что означает термин «единения» никто не объясняет.

Решение осуществляется на основе исследований И.А. Дахкильгова и Р.Ш. Албогачиева, которые не являются профессиональными историками. Более того, критические высказывания видных учёных о «добровольности» вступления в состав империи не рассматриваются вообще. Обратимся же к ним.
Во второй половине XVIII-го века и вправду проводится присяга близ аула Ангушт. Старейшины в количестве 24 человек присягают на верность царю. На торжественном мероприятии присутствует академик И.А.Гюльденштедт, который всё своё путешествие по Кавказу старался зафиксировать. Вот, что он писал:
Ингушцы. Так называют себя кисты некоторых уездов, которые живут рядом с Малой Кабардой, южнее Моздока приблизительно в 80 вёрст, преимущественно около речки Кунбелей, притока Терека, которые я посетил, когда из в 1770 русский офицер привёл к присяге о верности и достал заложников
Приняв присягу, Россия обещала защищать территории народа от врагов, а также е препятствовать их возвращению на равнинные земли.

Через 40 лет 22 августа 1810 года уже в крепости Владикавказ 10 представителей шести родов — Таргимхоевых, Эгиевых, Евлоевых, Хамхоевых и так далее, жителей аула Назрань приносят присягу на верность России, клятвенное обещание и берут аманатов. В вводной части документа историки отмечают любопытную фразу, которая сообщает о том, что в подданство вступали фамилии «ингушевско-вольного и никому неподвластного народа», однако насколько известно они являлись потомками жителей села Ангушт, которые участвовали в событии 1770 г.
Исходя из двух противоречивых друг другу присяг можно заключить, что каждое такое событие влекло за собой выдачу заложников — аманатов. Историки негодуют и спрашивают: «О какой добровольности может быть речь, если входящий в подданство народ, должен был предоставлять людей в качестве залога его верности?
При этом все присяги на имя Его Императорского Величества предписывали ингушам выставлять в своей среде противников русского престола и выдавать их царской администрации. Разве стал бы народ добровольно соглашаться на выдачу своих соплеменников, отказавшись от своего права распоряжаться ими?

По мнению авторитетных историков, толкование событий 1770 года как акт вхождения Ингушетии в состав России является неверным. На самом деле картина была куда сложнее. Отношения подчинения и подданства два народа, — русский и кавказский, — воспринимали совершенно по-разному и это надо учитывать.
Похожие договоры, начиная с XVI-го века подписывали по несколько раз все, без исключения, народы Северного Кавказа. Кабардинцы принимали «присягу на верность России» 4 раза, примерно столько же это делали абазины, кумыки, ногайцы, андийцы, аварцы, осетины, абхазы и так далее
Учёный П.А.Павленко в своей книге про Шамиля писал, что в XVIII-XIX вв. между дагестанскими ханами и Россией продолжала существовать такая же система отношений. Они «присягали раза по три в год и столько же раз изменяли. В Чечне, где ханов не было, присягали и изменяли все скопом»